Название: Столкновение с бездной
Фэндом: KHR
Пейринг: 2759, 2795
Рейтинг: PG-13, за маленькую еротическую сцену х)
Жанр: драма, местами возможен ангст
Размер: миди
Статус: ин процесс
Дисклеймер: герои Амано, сюжет мне.
Размещение: ну, если кому-то вдруг захочется, то с этой шапкой, автор не против, если ему еще и скажут, куда.
Предупреждения: постканон, без учета арки шимон. не бечено (отбетим, как закончу).
От автора: идея вынашивалась давно, на основе личных переживаний.
Саммари: Когда падаешь в бездну, пытаешься уцепиться хоть за что-то. За кого-то. И, если отчаяние накрывает с головой, этот кто-то - твоя единственная соломинка. Но как пройти по ней, не сломав?
первая глава
Глава 2:Глава 2: В темноте.
Но когда черный мрак мою жизнь топил, Господи Боже, где же ты был?
Первые два дня Тсуна крепился как мог, благо Ямамото не попадался ему на глаза. О случившемся никто не знал – Савада решил не выносить дело за пределы своей квартиры. Истерзанные руки были отражением его души и что такое, эта саднящая боль в ладонях по сравнению с тем, что творилось внутри. Домой возвращаться не хотелось и первые две ночи Тсуна провел в офисе, на диванчике. Но на третий день пришлось уйти – Хром, застав его свернувшегося калачиком на диванчике в холе, подняла бузу.
Вернувшись домой в середине дня – весь коллектив дружно настаивал на отдыхе для любимого босса. О, если бы они знали, на что обрекли его этим! – Тсуна замер на пороге рассматривая погром, учиненный в тот день. Тогда он уснул прямо на полу и проснулся только после звонка Хибари, интересовавшегося, собирается ли Савада явить свой светлый лик миру. Пришлось наспех бинтовать руки и придумывать какую-то нелепую отговорку, радуясь, что Гокудера накануне отбыл в Италию, как и всегда в эти дни. Каждый год. Тсуна точно знал, почему. Обычно это его огорчало, а сейчас радовало – чуткий подрывник наверняка бы все понял, просто глядя на лицо Савады. Даже Киоко не всегда могла точно сказать, о чем думает Тсуна, а Гокудера мог, причем с такой точностью, что Ямамото как-то даже предположил, что-де Хранитель Урагана научился все же читать мысли. Воспоминание о Ямамото заставило глухо застонать, утыкаясь в стенку лбом.
Кое-как добравшись до кухни, Савада плюхнулся на стул и, подперев голову руками, тихо закачался вперед-назад. В доме все еще держался слабый запах ванили, разозлившись, парень вскочил со стула и распахнул настежь окна, все, которые были в доме. Открывая окно на балконе, он на минуту задумался о том, чтобы шагнуть за парапет, но посмотрев вниз, передумал и вернулся на кухню. Надо было навести порядок в доме. Надо? Да кому надо то… Тсуна спрятал лицо в ладонях, тихо покачиваясь на стуле. Вперед-назад, вперед-назад… сквозь пальцы он рассматривал кухню и непрошенные воспоминания захлестывали его душу. Не выдержав, парень бросился к телефону и дрожавшими пальцами набрал первый пришедший в голову номер. Гудок, другой… сонный голос на другом конце линии. Сонный, женский голос.
- А? Хаято спит, перезвоните позже… - какого черта? Тсуна с некоторым удивлением рассматривал трубку в руке, словно не веря. Затем набрал еще один номер… молчание. Реборн даже не удосужился взять трубку. Видимо предать Саваду решил весь мир, причем одновременно. Парень сполз по стене вниз, кусая губы. Во все времена, когда случалась беда, рядом всегда были друзья – неунывающий Ямамото, верный Гокудера и язвительный учитель. А теперь…
- Никого не осталось… - слова словно провалились в вакуум, Тсуна не узнал собственного голоса. Дрожащий, больше похожий на блеяние… разве таким должен быть голос Десятого босса Вонголы? Попытка взять себя в руки провалилась. Да кому это важно, черт побери! Никому. Кажется, он действительно остался один… хотя… Тсуна поспешно набрал еще один номер, отчаянно цепляясь за последнюю соломинку.
- М.. Мама? – Нана на том конце что-то весело прощебетала в знак приветствия. – Мама, я… мне…
- Прости, Тсу-кун, ты не мог бы позвонить попозже? Пироги сейчас сгорят… - Озабоченное прощание и снова равнодушные гудки. Лопнула последняя ниточка. Больше ничто не держит, и никто. Положив трубку, Тсуна с трудом встал и вернулся на кухню. На глаза попался бар – подарок кого-то из дальних знакомых, пошутивших, что выпивка не женщина, изменить не сможет, и меняется без сожаления. Бар был полон – Тсуна и не пил никогда, Киоко бы не одобрила. Бутылка виски едва не выпала из дрожащих рук; благо открыть удалось быстро и без проблем. Не думая, Савада сделал первый глоток и закашлялся – ядерное пойло обожгло непривычное горло, схватывая дыхание. На глазах даже слезы выступили. И вместе с этим в груди стало так тепло, а в голове будто прояснилось немного. Не дожидаясь, пока пройдет горло, Тсуна отхлебнул снова. И еще, и еще. Кажется, к четвертому глотку, перестал ощущаться вкус. Было тепло, очень тепло – парню пришлось расстегнуть пиджак – но, что наиболее понравилось ему, - это то, что куда-то разом подевались все мысли. Вернее, их перекрыла одна – мне все равно. Ушла? Ну и черт бы с ней. Всем все равно, что там с Тсуной? Отлично, и Тсуне тоже абсолютно все равно, что там со всеми. Пора бы перестать кудахтать над остальными, они не дети малые, в конце концов и сами могут о себе позаботится…. С каждым глотком, эти мысли казались все более правильными. Когда и каким образом он уснул, Савада не уловил.
Тсуна проснулся от страшной боли в голове и спине – сказалась неудобная поза, в которой он уснул за столом. Сил едва хватило, чтобы потихоньку доползти до ванной и кое-как привести себя в порядок – потрепанный внешний вид мог вызвать лишние вопросы, а меньше всего Тсуне хотелось именно вопросов. Доехать до офиса и узнать, что сегодня выходной и никого там нет крайне негативно сказалось на настроении. В попытке его поднять, Тсуна дошел до ближайшего бара, где и провел – причем вполне весело – весь день, вечер и часть ночи. В четыре утра кто-то, в ком парень крепко подозревал бармена – вызвал такси и невменяемого Саваду доставили по адресу на документах. Как он умудрился открыть дверь и уснуть на пороге, даже для самого Тсуны было изрядной загадкой. На следующий день он просто не пошел на работу, позвонив и сказавшись больным. Ничего, Хибари не просто так звание вице-президента носит, вот пусть и работает. Сам же Савада добрался до своего бара и провел день за его изучением. Как выяснилось, алкоголь лечил не только ненужные мысли, но и мигрень. О том, что алкоголем же эта мигрень и вызвана, Тсуна и не подумал. К черту мысли. Кто в этом мире думает? Тот очень несчастлив. К такому заключению он пришел к трем ночи, уже отрубаясь. К четвертому дню своей «болезни» Тсуна опустошил бар, выйти и купить еще не хватало сил, потому он просто заказал по телефону и ему на дом доставили четыре ящика ставшего любимым виски. Теперь Тсуна отлично понимал, почему Занзас так любил этот напиток.
На пятый день посыпались обеспокоенные звонки. Абсолютно трезвым и «больным» голосом, Тсуна утверждал, что умудрился сильно простудиться, даже смеялся. Ему желали скорейшего выздоровления и отставали. И на некоторое время Савада мог спокойно продолжать ежедневное занятие – поглощение виски в тупом рассматривании абстрактной картины на стене. Кажется, это был подарок Гокудеры на свадьбу? Или на первую годовщину? Тсуна не мог вспомнить и в скорее потопил мысли об этом в новой бутылке. Дни летели так быстро, что он уже и не знал, как давно не был на работе. Он перестал отвечать на звонки, кажется, кто-то даже приезжал и ломился в дверь, но Тсуна спал тогда и слышал самым краешком сознания.
Телефон звонил не переставая вот уже четвертый час, раздраженный Савада кое-как доплелся до телефона и нажал на кнопку.
- Джудайме? Джудайме! С вами все в порядке?? Почему вы не отвечаете? Джудайме?? – встревоженный голос Гокудеры просто разорвал хрупкую черепную коробку.
- Гокудера заткнись! – рявкнул Савада, скорее автоматически, чем намеренно. Кажется, он не только совесть утопил, но и все прочие чувства. Раньше ему и в голову не пришло бы сказать так ближайшему другу.
- Д... Джудайме? – тихий, шокированный голос подрывника заставил расплыться нехорошую ухмылку на лице Тсуны.
- Я в порядке, просто приболел. Просто оставьте меня в покое и все будет хорошо. – Повесив трубку, Тсуна пошел обратно, к своей бутылке, не обращая внимания на вновь затрезвонивший аппарат. Однако, если он считал, что Гокудера вот так просто отступиться, то он крупно ошибался. Сорок минут спустя в дверь начали названивать. Тсуна пил виски и мрачно смотрел в сторону выхода, и только через двадцать минут пошел к двери и, распахнув ее, громко выдал:
- Чего вам всем надо, оставьте меня уже в покое!! – на пороге, ожидаемо, стоял Гокудера. В аккуратном черном костюмчике, настолько аккуратном, что захотелось сорвать его с подрывника и разорвать на клочки.
- Д.. Джудайме… - кажется, он шокировался еще раз. А что, раз Джудайме, то не человек что ли? И не может быть небритым и нечесаным? Про запах алкоголя, за километр выдававший своего слугу, Тсуна опять-таки не подумал. – Я зайду. – Не слушая возражений, Гокудера зашел в квартиру и оглядевшись, тихо покачал головой, гадая, что же здесь произошло.
- Ну и? Что уставился? – мрачно буркнул Тсуна, проходя на кухню. Гокудера проследовал за ним, окидывая взглядом разломанную мебель и горы бутылок, валявшихся повсюду.
- Что здесь произошло? – наконец выдал хранитель.
- Ой, не надо делать вид, что тебя действительно это волнует. – Язвительно сказал Тсуна, отхлебывая из початой бутылки. Гокудера горестно вздохнул, затем подошел и, опустившись на колени перед боссом, молча отобрал у него бутылку.
- Джудайме… - Тсуна отвернулся, не в силах смотреть в глаза друга.
- Что… бросила меня эта стерва. – Так говорить о Киоко – что-то внутри взбунтовалось, но заткнулось после легкого напоминания о ее словах, когда она ушла. Ни слова объяснения – просто прости, прощай. – С Ямамото свалила. И хрен с ней, пусть катится к черту. Пусть оба катятся к черту!! – Тсуна зло стукнул по столу кулаком. – И ты тоже, и вы все… катитесь к черту!! – Попытка выпихнуть Гокудеру из квартиры провалилась – силы были не равны и после двадцатиминутной борьбы с попыткой поколотить хранителя, Тсуна просто отрубился, обессиленный выпивкой и голоданием – он потихоньку доедал то, что было в холодильнике, когда боль в желудке становилась невыносимой, но этого было явно недостаточно.
Гокудера тихонько отнес босса в спальню, уложив на не разобранную кровать и некоторое время просто сидел рядом гладя растрепанные волосы. Даже заросший щетиной, пропахший алкоголем Тсуна оставался Тсуной. Что бы там ни говорил Реборн, никто не может быть сильным вечно. Встав, подрывник скинул пиджак – надо хотя бы мусор выкинуть.
Мир встретил проснувшегося страшной мигренью. Застонав, Тсуна повернулся на бок и удивленно уставился на лежавшее на полу тело. После пяти минут пристального рассматривания, парень опознал в нем Гокудеру. В памяти всплыли обрывки вчерашнего разговора с хранителем, и душу немедленно скрутил жгучий стыд за пьяную болтовню. Встав, Тсуна накинул на спящего одеяло и отправился на кухню, по пути обнаружив, что кто-то выкинул останки мебели и бутылки. И ни одной целой бутылки с чем-либо крепче минералки. Попытки найти аптечку так же провалились с треском, а голова настойчиво требовала прекратить пытку, любым образом. Пометавшись по квартире еще некоторое время, Тсуна накинул пиджак и выскочил прочь с тем, чтобы дойти до ближайшего бара и утопить все свои печали в любимом виски.
Бар был круглосуточным, однако около полуночи, Тсуне решилось, что продолжать все-таки надо дома – раздражало крайне медленное обслуживание и большое количество шумного народа, хотелось встать и набить морду хоть кому-нибудь, а лучше всем сразу. Особенно типу, который активно так охаживал видавшую виды официантку. У нее, кстати, волосы были до лопаток, светлые – точь в точь как у Киоко. Грохнув о стенку стакан, Савада кое-как расплатился – стоило встать, как перед глазами все поплыло – и буквально жестами объяснив бармену, что ему надо пару ящиков с собой. На вопрос куда везти, Тсуна минут десять царапал на предоставленном клочочке бумажки адрес. После чего вышел из бара и по удивительно прямой для его состояния траектории, направился в сторону дома. С пятой попытки попав в замочную скважину ключом, парень буквально ввалился в квартиру, падая прямо на пороге. Однако, долгожданного забытья, почему-то, не наступало. Вместо него в голову лезли какие-то воспоминания, обрывки диалогов, отзвуки чьих-то голосов. Встать получилось только с третьего раза. Савада буквально по стеночке дошел до комнаты и остановился на пороге, было такое чувство, словно он что-то забыл, однако само не вспоминалось, да и не хотелось особо.
- Джудайме,… слава Богу… - вздрогнув, Тсуна резко развернулся, едва не теряя равновесия и увидел в проходе запыхавшегося Гокудеру. – Я… я весь город оббегал. – Вид у хранителя был растрепанный и усталый, однако сознание Савады только отметило эти пункты, никак не среагировав на них.
- Ид-ди д-домой. – Заплетающимся языком выговорил Тсуна, пытаясь указать на дверь. Гокудера только покачал головой, подходя к боссу и молча стаскивая с него пиджак. На несколько минут Савада умолк, анализируя действия хранителя.
- Эт-то похоже н-на д-домог-гательство – чуть ли не по слогам сказал Тсуна, неверными руками стягивая с подрывника пиджак.
- Джудайме! – покраснев, Гокудера попытался отпрянуть от босса, который, впрочем, все равно не позволил ему этого сделать.
- Замолкни. Ты же давно этого хотел, разве нет? – Пиджак полетел в сторону.
«Как угодно… что угодно… не хочу вспоминать» - обрывки мыслей суматошно мелькали в истерзанном сознании.
- Джу… - договорить подрывнику не удалось – Тсуна, качнувшись, подался вперед и заткнул его поцелуем, смешивая еще державшийся привкус виски с совсем еще свежим вкусом табака.
- Ну и дрянь же т-ты куришь… - прошептал Савада на ухо хранителя.
- Простите – судорожно сжимая плечи босса, выдохнул Гокудера. Умом он понимал, что должен остановить босса, который на ногах-то с трудом держится, но… столько лет безнадежности и теперь, даже если таким образом. Пока совесть боролась с желаниями, Тсуна прижался к подрывнику всем телом, тихо выдыхая на ухо что-то совсем уж бессвязное, водя руками по телу, выдергивая аккуратно заправленную рубашку из брюк, чтобы нашарить разгоряченную кожу. Чувствуя дрожь, пробежавшую по телу Гокудеры, Савада сам заводился только сильнее, толкая хранителя назад, вынуждая его опереться спиной о стену. Внутри разливалась странная горечь – точно так же он прижимал к стене Киоко тогда, в первый раз. Точно так же шарил губами по шее, сжимая тонкие запястья… а у Гокудеры они крепкие, но точно такие же послушные.
- Что же ты…? – Тсуна оторвался от своего занятия, заглядывая в глаза хранителя – ему категорически не нравилось полное бездействие последнего. Подрывник, тяжело дышащий и раскрасневшийся, выглядел настолько беспомощным и одновременно… желанным? Тсуна повертел эту мысль в голове, но думать, когда хотелось действовать, было слишком сложно для него. Поймав смятенный взгляд серо-зеленых глаз, Савада хмыкнул и вернулся к прерванному занятию, от смеси алкоголя и возбуждения крышу рвало по полной, не давая ни притормозить, ни подумать. Гокудера не пытался выразить ни малейшей попытки сопротивления, тихо постанывая, когда зубы босса аккуратно прихватили мгновенно отвердевший сосок, а руки нырнули в брюки, сильно сжимая ягодицы, впиваясь в них ногтями.
- Джу-дааааймее – руки хранителя нерешительно прошлись по спине босса, совсем как ее руки тогда. Она не знала, что делать и только беспорядочно хваталась за Тсуну, прижимая к себе как можно ближе. Что-то в груди жглось так, что хотелось вскрыть грудную клетку и, словно птицу, выпустить это на волю. Отчаянно впиваясь губами в солоноватую кожу хранителя, Савада чувствовал, как колотит все тело. Перед глазами упорно стояла Киоко. Правда, картинка была нечеткая, потому что глаза упорно застилала какая-то пелена.
- Джудайме? – подняв голову, Тсуна поймал встревоженный взгляд.
«Что же я творю?» - щеки обожгло. Парень упрямо тряхнул головой, однако слезы не останавливались.
- Прости… - хрипло выговорил Тсуна, широко раскрытыми глазами глядя в пол, - прости, прости, прости, прости… - колени подогнулись и парень попросту сполз на пол, изо всех сил вжимаясь в колени подрывника.
- Джу… - Гокудера осекся. Помолчал, а затем аккуратно отлепил от себя босса, чтобы поднять на ноги и довести до кровати и усадить на нее.
– Отдохните. – Тсуна сидел, безвольно опустив голову.
- Уходи. – Тихо сказал он.
- Не уйду. Я не оставлю вас, Джудайме. – Гокудера сел рядом, застегивая рубашку. – Я никогда вас не оставлю. – Тсуна хрипло рассмеялся. Никогда? Опять?
«Я всегда-всегда буду рядом с тобой, Тсуна-кун!»
ну и для статистики