курлык
а мне написали красивую гетную зарисовку на Гамму/Уни *щастье* ~
21.02.2011 в 18:11
Пишет клюквенное варенье:внезапно: гет!
Специально для Рики, просьба которой и вдохновила. Надеюсь, тебе понравится))
Название: «the day before»
Автор: клюквенное варенье
Бета: Бел-семпай
Фендом: Katekyoushi Hitman Reborn
Персонажи: Гамма/Юни
Рейтинг: PG-13, R местами
Жанр: романтика, драма
Размер: мини, зарисовка, POV
Предупреждение: возможен небольшой оос, смерть персонажей
Состояние: закончен
Размещение: с соблюдением авторства варенья.
читать дальшеПредисловие.
Чистый горный воздух и легкий ветер, и высокое яркое небо за перламутром облаков, которые будто ракушки на морском дне, такие притягивающие и хрупкие: стоит лишь ветру, опытному огранщику, коснуться их края, как форма всего облака рушится, и из ракушки получается нечто новое - вечный пример созидания и перерождения. Они похожи на растянутые куски ваты, которые кто-то играясь подбросил в воздух, и там их и оставил, а ветер – это поток воздуха из чьего-то рта, того же, кто оставил облака в небесной выси, а теперь пытается сорвать их с гвоздя, чтобы потом подбросить снов. Наверное, мир создавали дети, иначе бы он не был так прекрасен.
Изумрудный луг полон цветов и трав, что своими тонкими стебельками тянутся ко мне под легким касанием все того же мягкого ветра. Их тонкие, ломкие листья разворачиваются ко мне, гладят мою одежду, как трогает ребенок неизвестный доселе предмет, а миниатюрные пестрые кроны взирают на огромный солнечный шар, повисший над нашими головами. И этот ветер будто говорит мне: посмотри, какие чудные травы тут есть, оглянись, спешащий в толпе, и насладись радостью природы, как ты умел когда-то. Отбрось от себя лишнюю тысячу лет, отвлекись и посмотри, что создали для тебя боги!
Я поднимаю глаза, и на мою голову опускается что-то теплое. Мягкое и ласковое, как само солнце, ярким, брошенным кем-то диском парящее в небесах:
- Тебе идет.
- Принцесса, - говорю я, пытаясь стянуть с себя венок из трав, который она водрузила на меня, будто королевскую корону – я ваша охрана, да и он на мне смотрится, как на корове балетная пачка.
Запоздало боюсь обидеть, виновато смотрю. Она же как лучше хотела, а я, дурак, что ворчу? Но она лишь звонко смеется, обнимая меня за плечи. Я скашиваю взгляд и замечаю, что мягкие детские ладошки слишком малы, для того, чтобы накрыть даже половину моего плеча, как звонкий девичий голосок вырывает меня из потока моих мыслей:
- Хорошо, Гамма. В следующий раз сделаю тебе балетную пачку.
Тонкое ситцевое платьице плывет по воздуху мягкими белыми волнами, а волосы цвета воронова крыла сейчас словно синее море, большие ласковые глаза смотрят мне в самую душу. Она уходит, беззаботно продолжая собирать цветы на лугу, а я опускаю глаза, молча, стыдясь собственного часто стучащего сердца.
Часть 1.
Я смотрю на него, и вижу в нем себя, лет этак десять назад: всемогущий, переполненный самоуверенности, убежденный в собственной независимости. Он может все и нет того, чего бы он не смог сделать, и так же отчаян, как Байроновский герой. Он, знаете ли, такой весь сильный, что сможет все сам. Кажется, в прошлый раз я сломал ему руку?..
Не важно. Так вот: у него глаза цвета морской волны и серебристые пряди аккуратно обрамляют скулы. Непослушная пятнистая кошка ласкается к его ногам и шипит на меня. А ведь раньше кошки меня любили.
Она часто притаскивала их в дом. Как-то раз, она выбежала ночью в грозу из поместья, потому что ей показалось, что она увидела котенка. Я долго кричал тогда, даже, по-моему, перебарщивая. Но маленький белый котенок, свернувшийся на ее руках, и ее счастливая улыбка выбили из меня все мои здравые, взрослые объективные доводы.
Стоило мне отвлечься, как его бомба рассекла воздух около уха, теплой волной обдав щеку. Неплохо, но недостаточно. «Я же целый капитан Блэкспелл…» – саркастично думаю я.
Блэкспелл, - одно слово, и столько неуемных мыслей. Я прекрасно помню тот день, когда это слово появилось...
«Я теряю ее».
Эта мысль набатом билась в моей голове, стучала кровью в висках, стальными прутьями опутывая мое сердце. Я теряю ее – как весть о конце света, как замкнувшийся в кольцо путь вперед. Она стояла напротив, больше похожая на красивую фарфоровую куклу, которую дарил ей Генкиши на Рождество, нежели на ту, кого я знал. И кого так отчаянно и преданно почитал и превозносил. Она стояла, не жива и не мертва, как будто лишенная души, а внутри меня уже зияла огромная черная дыра, именуемая отчаяньем.
Оно сковывало мое тело, когда я начинал испытывать страх, запоздало и неуемно. Я смотрел в ее глаза – и ее в них не было. Она казалась одновременно такой близкой и такой далекой…
Что он сделал с ней в тот день? Можно ли было испытывать настолько пугающий ужас, что испытал я? Наверное, нет. В следующее мгновенье злая мысль расколола меня на части, и, рассыпаясь тысячами осколков, я думал: что же я буду делать? И я даже не успел додумать тогда – руки действовали сами. Разряд из коробочки яркой вспышкой ослепил всю охрану, стремительно рассекая воздух, но вульпии замерли в миллиметре от нее, стоящей как щит перед этим двуличным типом, и я загнанно дышал, с силой жмуря глаза. И в следующий миг упал на колени.
А она ведь знала, что так будет. Эта маленькая глупая девчонка просто не сказала об этом никому. Но я точно уверен - она знала. И то же знакомое до каждого самого маленького штришка лицо было передо мной, те же мягкие волосы, те же большие, красивые глаза, доставшиеся от матери. Но они больше не глубокие, они больше не заглядывали в душу.
«Я люблю тебя» – сказала она, перед тем, как превратиться в то бездушное тело, стоящее передо мной. И что-то жалобно кричало внутри и рвалось на свободу, что-то скреблось в запертую дверь и стонало, просясь наружу. Это моя душа ухала в темноту – я ее потерял.
А его низкий баритон, и откровенно вызывающий взгляд, мол, «Давай, попробуй, или кишка тонка?» - все напоминает мне меня. Он говорит мне о верности, доказывает собственное мнение. Но зачем доказывать свое мнение, если ты и так в нем уверен? С возрастом приходит понимание, с пониманием приходит истина, что истины нет. В этом вся разница – мне не нужно что-то ему говорить, чтобы знать, что он в себе не уверен.
Он говорит о Вонголе, говорит о том, что они смогут все, и уделают нас. Ну да, где-то я это уже слышал. Даже, пожалуй, слишком много раз. Ох и не люблю я трепаться по пустякам..
Беру кий, и заряд знакомым покалыванием проходит сквозь руку, когда я целюсь в парня. При длительном воздействии нескольких разрядов тока величиной в пару десятков миллиампер и времени действия 15 – 20 секунд может наступить паралич дыхания и смерть. Разряды величиной 50 – 80 миллиампер приводят к фибрилляции сердца – это проходят на первом курсе любого медицинского факультета.
Мне его даже не жаль. Разве что самую малость, но у меня есть цель, и как бы мне ни было его жалко, я буду делать то, что должен, чтобы получить то, что хочу получить.
Я эгоист. И это тоже приходит с возрастом.
Но через считанные минуты боль пронизывает меня, стремясь вывернуть в разные стороны как опытный костолом. Недооценил - и это совсем некстати.
Дышу с трудом, и уже плоховато вижу. Силы медленно покидают меня, и где-то на краю мира я вижу белое ситцевое платьице и залитый лазурью горизонт. И в ушах – чей-то разливистый, будто колокольчик, смех.
Часть 2.
Я переполнен радостью: она вернулась. Возродилась, словно феникс, вернулась, с той легкостью и непринужденностью, с которой возвращаются с короткой прогулки в поле. Я счастлив, мне так легко и беззаботно, что хочется постоянно улыбаться, и если б мне не требовалось быть постоянно начеку, я бы это и делал.
Не отхожу ни на миллиметр, держа лис рядом с ней. Они любят ее и ни за что не навредят. Вон, расстелились по земле, как домашние собачки – белокурые подлизы. А я стою в стороне и наблюдаю за ними. И кажется, что конец света – это не про нас. Это же ведь где-то совсем далеко, совсем не тут. Небылицы, сказки, такие же, как все эти Нострадамусы и календари Майя. Нет, ну правда же, какой конец света, когда ее улыбка так добра и красива, и большие глубокие глаза как и прежде вмещают небо?
И лишь понимание того, что это на самом деле не сказки, смазывает мою улыбку.
В день, когда я вижу солнечно-рыжий барьер, я понимаю, что решение мое должно быть принять немедленно.
Вчерашний разговор с аркобалено не выходит из моей головы, и растет на моем страхе как на дрожжах, пугая меня самого. Я даже не знаю, что напугало меня больше: его слова, или выражение лица, когда он говорил мне это. Я даже сейчас отчетливо припоминаю его грустные детские глаза, смотрящие куда-то в сторону, и незаметно поджатые губы, когда он говорил «Небо слишком быстро сгорает, Гамма, у тебя мало времени».
И вот сейчас я вижу ее фигуру: хрупкое девичье тело, тонкие руки, прижимающие соски мертвых аркобалено к груди, как величайшее сокровище на Земле.
Решение принимается само, когда я вижу, как она опускает плечи. Я понимаю, что вижу это впервые, с того момента, как встретился с ней. Всегда улыбающаяся и дарящая всем радость Юни, принцесса, которой я так дорожу, сейчас горбится. Ее плечи подрагивают, а руки сильнее сжимают разноцветные игрушечные шарики. Я протискиваюсь сквозь образовавшуюся в барьере брешь и обнимаю – плевать, что видят другие.
- Гамма, – говорит она, поднимая на меня глаза, полные слез, – мне страшно умирать.
Заправляю ее волосы за ухо так, как всегда мечтал это сделать, и крепко ее обнимаю. Странно – отстраненно думаю я – сейчас такой ответственный миг, я должен что-то сказать, сделать, как-то нас обоих спасти, а я стою и любуюсь отсветом небесного барьера на ее иссиня-черных прядях и целую чуть румяную от тепла щеку. Мягкие пряди легли на мое плечо, горячие слезы впитались в обтягивающую его ткань. Я не хочу, чтобы она исчезала, не хочу, чтобы оставляла меня одного. Ни за что на свете не хочу испытать этого снова, и в то же время прекрасно знаю, что и отказаться от перерождения она не может. Ее щека такая теплая, а глаза такие живые и напуганные, и это проясняет мою полную сомнений голову:
- Возьми меня с собой, – тихо говорю я, - и больше никогда не плачь.
Она молча улыбается и передает игрушки мне, бережно перекладывая на руки, и крепко обнимает. Всегда думал, что за секунду до смерти мне будет страшно.
Но запах альпийского луга, полного пряных трав так прекрасен, и легкий бриз уносит нас в облака.
URL записиСпециально для Рики, просьба которой и вдохновила. Надеюсь, тебе понравится))
Название: «the day before»
Автор: клюквенное варенье
Бета: Бел-семпай
Фендом: Katekyoushi Hitman Reborn
Персонажи: Гамма/Юни
Рейтинг: PG-13, R местами
Жанр: романтика, драма
Размер: мини, зарисовка, POV
Предупреждение: возможен небольшой оос, смерть персонажей
Состояние: закончен
Размещение: с соблюдением авторства варенья.
читать дальшеПредисловие.
Чистый горный воздух и легкий ветер, и высокое яркое небо за перламутром облаков, которые будто ракушки на морском дне, такие притягивающие и хрупкие: стоит лишь ветру, опытному огранщику, коснуться их края, как форма всего облака рушится, и из ракушки получается нечто новое - вечный пример созидания и перерождения. Они похожи на растянутые куски ваты, которые кто-то играясь подбросил в воздух, и там их и оставил, а ветер – это поток воздуха из чьего-то рта, того же, кто оставил облака в небесной выси, а теперь пытается сорвать их с гвоздя, чтобы потом подбросить снов. Наверное, мир создавали дети, иначе бы он не был так прекрасен.
Изумрудный луг полон цветов и трав, что своими тонкими стебельками тянутся ко мне под легким касанием все того же мягкого ветра. Их тонкие, ломкие листья разворачиваются ко мне, гладят мою одежду, как трогает ребенок неизвестный доселе предмет, а миниатюрные пестрые кроны взирают на огромный солнечный шар, повисший над нашими головами. И этот ветер будто говорит мне: посмотри, какие чудные травы тут есть, оглянись, спешащий в толпе, и насладись радостью природы, как ты умел когда-то. Отбрось от себя лишнюю тысячу лет, отвлекись и посмотри, что создали для тебя боги!
Я поднимаю глаза, и на мою голову опускается что-то теплое. Мягкое и ласковое, как само солнце, ярким, брошенным кем-то диском парящее в небесах:
- Тебе идет.
- Принцесса, - говорю я, пытаясь стянуть с себя венок из трав, который она водрузила на меня, будто королевскую корону – я ваша охрана, да и он на мне смотрится, как на корове балетная пачка.
Запоздало боюсь обидеть, виновато смотрю. Она же как лучше хотела, а я, дурак, что ворчу? Но она лишь звонко смеется, обнимая меня за плечи. Я скашиваю взгляд и замечаю, что мягкие детские ладошки слишком малы, для того, чтобы накрыть даже половину моего плеча, как звонкий девичий голосок вырывает меня из потока моих мыслей:
- Хорошо, Гамма. В следующий раз сделаю тебе балетную пачку.
Тонкое ситцевое платьице плывет по воздуху мягкими белыми волнами, а волосы цвета воронова крыла сейчас словно синее море, большие ласковые глаза смотрят мне в самую душу. Она уходит, беззаботно продолжая собирать цветы на лугу, а я опускаю глаза, молча, стыдясь собственного часто стучащего сердца.
Часть 1.
Я смотрю на него, и вижу в нем себя, лет этак десять назад: всемогущий, переполненный самоуверенности, убежденный в собственной независимости. Он может все и нет того, чего бы он не смог сделать, и так же отчаян, как Байроновский герой. Он, знаете ли, такой весь сильный, что сможет все сам. Кажется, в прошлый раз я сломал ему руку?..
Не важно. Так вот: у него глаза цвета морской волны и серебристые пряди аккуратно обрамляют скулы. Непослушная пятнистая кошка ласкается к его ногам и шипит на меня. А ведь раньше кошки меня любили.
Она часто притаскивала их в дом. Как-то раз, она выбежала ночью в грозу из поместья, потому что ей показалось, что она увидела котенка. Я долго кричал тогда, даже, по-моему, перебарщивая. Но маленький белый котенок, свернувшийся на ее руках, и ее счастливая улыбка выбили из меня все мои здравые, взрослые объективные доводы.
Стоило мне отвлечься, как его бомба рассекла воздух около уха, теплой волной обдав щеку. Неплохо, но недостаточно. «Я же целый капитан Блэкспелл…» – саркастично думаю я.
Блэкспелл, - одно слово, и столько неуемных мыслей. Я прекрасно помню тот день, когда это слово появилось...
«Я теряю ее».
Эта мысль набатом билась в моей голове, стучала кровью в висках, стальными прутьями опутывая мое сердце. Я теряю ее – как весть о конце света, как замкнувшийся в кольцо путь вперед. Она стояла напротив, больше похожая на красивую фарфоровую куклу, которую дарил ей Генкиши на Рождество, нежели на ту, кого я знал. И кого так отчаянно и преданно почитал и превозносил. Она стояла, не жива и не мертва, как будто лишенная души, а внутри меня уже зияла огромная черная дыра, именуемая отчаяньем.
Оно сковывало мое тело, когда я начинал испытывать страх, запоздало и неуемно. Я смотрел в ее глаза – и ее в них не было. Она казалась одновременно такой близкой и такой далекой…
Что он сделал с ней в тот день? Можно ли было испытывать настолько пугающий ужас, что испытал я? Наверное, нет. В следующее мгновенье злая мысль расколола меня на части, и, рассыпаясь тысячами осколков, я думал: что же я буду делать? И я даже не успел додумать тогда – руки действовали сами. Разряд из коробочки яркой вспышкой ослепил всю охрану, стремительно рассекая воздух, но вульпии замерли в миллиметре от нее, стоящей как щит перед этим двуличным типом, и я загнанно дышал, с силой жмуря глаза. И в следующий миг упал на колени.
А она ведь знала, что так будет. Эта маленькая глупая девчонка просто не сказала об этом никому. Но я точно уверен - она знала. И то же знакомое до каждого самого маленького штришка лицо было передо мной, те же мягкие волосы, те же большие, красивые глаза, доставшиеся от матери. Но они больше не глубокие, они больше не заглядывали в душу.
«Я люблю тебя» – сказала она, перед тем, как превратиться в то бездушное тело, стоящее передо мной. И что-то жалобно кричало внутри и рвалось на свободу, что-то скреблось в запертую дверь и стонало, просясь наружу. Это моя душа ухала в темноту – я ее потерял.
А его низкий баритон, и откровенно вызывающий взгляд, мол, «Давай, попробуй, или кишка тонка?» - все напоминает мне меня. Он говорит мне о верности, доказывает собственное мнение. Но зачем доказывать свое мнение, если ты и так в нем уверен? С возрастом приходит понимание, с пониманием приходит истина, что истины нет. В этом вся разница – мне не нужно что-то ему говорить, чтобы знать, что он в себе не уверен.
Он говорит о Вонголе, говорит о том, что они смогут все, и уделают нас. Ну да, где-то я это уже слышал. Даже, пожалуй, слишком много раз. Ох и не люблю я трепаться по пустякам..
Беру кий, и заряд знакомым покалыванием проходит сквозь руку, когда я целюсь в парня. При длительном воздействии нескольких разрядов тока величиной в пару десятков миллиампер и времени действия 15 – 20 секунд может наступить паралич дыхания и смерть. Разряды величиной 50 – 80 миллиампер приводят к фибрилляции сердца – это проходят на первом курсе любого медицинского факультета.
Мне его даже не жаль. Разве что самую малость, но у меня есть цель, и как бы мне ни было его жалко, я буду делать то, что должен, чтобы получить то, что хочу получить.
Я эгоист. И это тоже приходит с возрастом.
Но через считанные минуты боль пронизывает меня, стремясь вывернуть в разные стороны как опытный костолом. Недооценил - и это совсем некстати.
Дышу с трудом, и уже плоховато вижу. Силы медленно покидают меня, и где-то на краю мира я вижу белое ситцевое платьице и залитый лазурью горизонт. И в ушах – чей-то разливистый, будто колокольчик, смех.
Часть 2.
Я переполнен радостью: она вернулась. Возродилась, словно феникс, вернулась, с той легкостью и непринужденностью, с которой возвращаются с короткой прогулки в поле. Я счастлив, мне так легко и беззаботно, что хочется постоянно улыбаться, и если б мне не требовалось быть постоянно начеку, я бы это и делал.
Не отхожу ни на миллиметр, держа лис рядом с ней. Они любят ее и ни за что не навредят. Вон, расстелились по земле, как домашние собачки – белокурые подлизы. А я стою в стороне и наблюдаю за ними. И кажется, что конец света – это не про нас. Это же ведь где-то совсем далеко, совсем не тут. Небылицы, сказки, такие же, как все эти Нострадамусы и календари Майя. Нет, ну правда же, какой конец света, когда ее улыбка так добра и красива, и большие глубокие глаза как и прежде вмещают небо?
И лишь понимание того, что это на самом деле не сказки, смазывает мою улыбку.
В день, когда я вижу солнечно-рыжий барьер, я понимаю, что решение мое должно быть принять немедленно.
Вчерашний разговор с аркобалено не выходит из моей головы, и растет на моем страхе как на дрожжах, пугая меня самого. Я даже не знаю, что напугало меня больше: его слова, или выражение лица, когда он говорил мне это. Я даже сейчас отчетливо припоминаю его грустные детские глаза, смотрящие куда-то в сторону, и незаметно поджатые губы, когда он говорил «Небо слишком быстро сгорает, Гамма, у тебя мало времени».
И вот сейчас я вижу ее фигуру: хрупкое девичье тело, тонкие руки, прижимающие соски мертвых аркобалено к груди, как величайшее сокровище на Земле.
Решение принимается само, когда я вижу, как она опускает плечи. Я понимаю, что вижу это впервые, с того момента, как встретился с ней. Всегда улыбающаяся и дарящая всем радость Юни, принцесса, которой я так дорожу, сейчас горбится. Ее плечи подрагивают, а руки сильнее сжимают разноцветные игрушечные шарики. Я протискиваюсь сквозь образовавшуюся в барьере брешь и обнимаю – плевать, что видят другие.
- Гамма, – говорит она, поднимая на меня глаза, полные слез, – мне страшно умирать.
Заправляю ее волосы за ухо так, как всегда мечтал это сделать, и крепко ее обнимаю. Странно – отстраненно думаю я – сейчас такой ответственный миг, я должен что-то сказать, сделать, как-то нас обоих спасти, а я стою и любуюсь отсветом небесного барьера на ее иссиня-черных прядях и целую чуть румяную от тепла щеку. Мягкие пряди легли на мое плечо, горячие слезы впитались в обтягивающую его ткань. Я не хочу, чтобы она исчезала, не хочу, чтобы оставляла меня одного. Ни за что на свете не хочу испытать этого снова, и в то же время прекрасно знаю, что и отказаться от перерождения она не может. Ее щека такая теплая, а глаза такие живые и напуганные, и это проясняет мою полную сомнений голову:
- Возьми меня с собой, – тихо говорю я, - и больше никогда не плачь.
Она молча улыбается и передает игрушки мне, бережно перекладывая на руки, и крепко обнимает. Всегда думал, что за секунду до смерти мне будет страшно.
Но запах альпийского луга, полного пряных трав так прекрасен, и легкий бриз уносит нас в облака.
-
-
22.02.2011 в 20:16-
-
22.02.2011 в 23:04-
-
22.02.2011 в 23:21x3 мяу))