[[Senri]]

пусть и тут полежит, писал для ностры, но почему-то его не выложили, а почему - тоже не сказали, пичаль :<

название: Радуга умирала в небесах
автор: я
бета:  Анджи Дегаспера
фэндом: KHR
персонажи: Джи, Алауди, Джотто пролётом
жанр: драма, романс
рейтинг: G
размер: мини
тема: главный цвет радуги

- Сейчас рванёт! – чей-то окрик сзади заставил Джи обернуться. Знакомый силуэт мелькнул перед глазами, и взметнулось ввысь ярко-рыжее пламя…
Радуга умирала в небесах.
- Примо, да ты издеваешься… - пробормотал Джи и полез в карман за сигаретами. Черный дым взорвавшегося корабля валил в небо эффектными чёрными клубами, неохотно растворяясь в безмятежном лазурном небе. Приближающийся хруст обломков и мелких камешков под чужими ногами заставил повернуть голову.
- Ты, вроде бы, ещё относишься к миру живых? – потрёпанный, но, вроде бы, невредимый Алауди возвышался над Джи, подобно Монблану в ясный день.
- Ты считаешь? – Сигареты не находились, неужели выронил где-то? Джи вздохнул – определённо, сегодня не его день.
- И долго ещё ты намерен прохлаждаться…подобным образом? – Алауди запахнул плащ и выразительно окинул взглядом товарища, картинно разлёгшегося посреди обломков деревянных ящиков и яблок, куда того отшвырнуло взрывом.
- Я потерял сигареты, - вместо ответа пожаловался Джи, - уровень никотина в крови упадёт, и я умру ужасной смертью. Хотя, это было бы неплохо… - последнюю фразу он пробормотал себе под нос.
- И как он тебя выносил только, - покачал головой Алауди, присаживаясь рядом и протягивая портсигар.
- Ну, это же он, в конце концов, - Джи покрутил сигарету в пальцах и посмотрел вверх.
- Но его больше нет. Не забывай это. – Голос Алауди прозвучал непривычно резко и сдавленно. Джи прикурил и, сощурившись, посмотрел на него. Ветер трепал слегка подпаленную шевелюру; поджатые губы, сосредоточенный, как и всегда, взгляд – ничто не выдавало истинных чувств Алауди ни сейчас, ни тогда, на похоронах Джотто.
- Вот скажи, какой цвет в радуге главный? – Алауди повернул голову и поморщился от пущенного в лицо облачка табачного дыма.
«- Смотри, Джи! – В утреннем небе стремительно таяла радуга, поднимаясь всё выше и делаясь всё прозрачней.
- Ты ради этого меня вытащил? – мрачно поинтересовался Джи, не успевший даже переодеть ночную рубашку и чувствовавший себя крайне глупо, стоя в ней посреди поля и таращась в небо.
- Жизнь хрупка и скоротечна, - улыбнулся в ответ Джотто, - нужно успеть поймать каждый прекрасный её момент. Я хочу запомнить больше, узнать больше, почувствовать больше. – Джи вскинул бровь и нахмурился – ему очень не нравилась эта манера говорить так, словно он вот-вот скончается. Все эти разговоры о хрупкости и скоротечности жизни, которые любил Джотто, Джи ненавидел так же, как и всё то, что намекало на то, что наступит тот день, когда будет невозможно снова увидеть Джотто, его улыбку или услышать его голос, почувствовать жестковатые золотистые пряди его волос под собственными пальцами, почувствовать тепло его рук на своих плечах.
- Опять ты за своё, говоришь как старик какой-то, - Джи по привычке полез было в карман, но только раздосадовано вздохнул, вспомнив, что стоит в ночной рубашке. Джотто лишь безмятежно улыбнулся и направился обратно к дому.
- Как думаешь, Джи, какой цвет в радуге главный? – Джи пожал плечами и подозрительно посмотрел на Джотто.
- Красный, - лирическое настроение друга порождало в груди некое беспокойство, от которого курить хотелось просто невыносимо. Конечно, Джотто и сам по себе был человеком необычным и вдумчивым, и Джи любил эту его черту, но сейчас всё это было каким-то странным и вызывало больше тревоги, чем лирики.
- Почему? – Джотто обернулся, и Джи показалось, что его высмеивают и ответ был неверным, хотя… какой ответ может быть на этот вопрос?
- Ну, - казалось, любой ответ будет даже нелепее, чем сам ответ.
- Значит красный, - Джотто, казалось, задумался, - а знаешь, на самом деле… - он не договорил, прерванный негодующим криком Лампо, бегущего им навстречу из дома. Джи так и не узнал, что же хотел сказать тогда Джотто, но тот день, каждый момент, каждое ощущение врезалось в память навсегда с кристальной ясностью».
- Тебе совершенно точно нужно отдохнуть, - Алауди встал, отряхнул плащ, серьёзно посмотрел на Джи и протянул ему руку, - потом, когда закончишь дела в особняке. – Джи хрипло рассмеялся. Наличие рядом чего-то устойчивого, неизменного или, как сейчас, кого-то, неведомым образом успокаивало, привнося некое подобие порядка в хаос, царивший в голове все те дни, прошедшие с похорон.
- Нужно управиться до того, как приедет Секондо, - они прошли по узкому проулку между двумя старыми каменными домами и вышли на широкую светлую улицу, где уже поджидала коляска.
- Синий, - услышал Джи, уже тронувшись с места и, обернувшись, встретил странный взгляд голубых глаз, словно Алауди…улыбался. Коляска свернула за угол, унося своего пассажира за город к просторному белому дому.
Особняк встретил Джи сиротливой тишиной просторных комнат, гулким эхом шагов в пустых коридорах, тонким слоем пыли покрывшей вещи – всё это выглядело так, словно дом пустовал вот уже много лет, а не каких-то несколько дней, которые его обитатели провели кто где. С похорон Джотто все разбрелись, не сговариваясь и не сообщая, куда уходят и вернутся ли.
Проходя мимо больших дубовых дверей, Джи не выдержал и остановился. Прикоснулся к отполированной до блеска ручке и толкнул дверь, проходя внутрь. Это была большая гостиная, в которой чаще всего проводился неформальный, «семейный» - как любил говорить Джотто, - совет. Взгляд неторопливо прошелся по обстановке комнаты. Затянутый сейчас чехлом, диван, на котором, обыкновенно, сидели Асари и Кнакл, пафосная белоснежная тахта Спейда, мягкий пуфик Лампо. Массивное кресло Алауди, стоявшее в стороне от всех, простое кресло самого Джотто, стеклянная пепельница с отбитым краем на столике рядом – Джи редко садился, обыкновенно он держался за спиной Джотто, опершись на спинку кресла, либо у окна, прислонившись к подоконнику.
Посмотрев на все это ещё с полминуты, Джи развернулся и направился в рабочий кабинет Джотто. Алауди прав, нужно завершить некоторые дела поскорее, до того как приедет тот, другой, который займет место Джотто в Вонголе и этот особняк, эти вещи – всё это перестанет иметь какое-либо значение, потому что станет чужим. Новые, пока ещё неизвестные люди будут ходить по этим коридорам, сидеть в этих креслах и вести переговоры в этих комнатах. Поднявшись на второй этаж, Джи свернул направо и прошёл до конца коридорчика, где таилась простая темного дерева дверь. Помедлил, вздохнул и зашёл внутрь.
Кабинет выглядел точно так же как и в тот день, когда Джотто в последний раз работал в нём, никто не осмеливался заходить сюда после. Джи прошёл к письменному столу и провел пальцем по видавшей виды столешнице; огляделся, и на душе стало ещё мрачнее. Словно кто-то одним щелчком пальцев выключил солнце, согревавшее душу так много лет, что перестал замечать, перестал понимать его необходимость. Горькое чувство утраты, которое, казалось, уже смог подавить – ведь Джотто так просил не грустить о нём, - накрыло с головой и, будь Джи моложе, или, хотя бы, люби он Джотто чуть меньше, то наверняка расплакался бы, как шальной подросток от неразделённой любви.
- Синий, - пробормотал Джи, - эй, это ведь твой цвет, да, Джотто? – Тишина начинала действовать на нервы, хотелось то ли закричать, то ли что-то разбить - что угодно, лишь бы нарушить её, и будь Джи чуть импульсивнее…. Джи тряхнул головой, нужно было идти. Алауди ждал материалы и слушать его ворчание совершенно не хотелось. На столе лежало несколько книг, несколько писем с городскими адресами и всякая писчая мелочёвка. Нужных документов не обнаружилось, пришлось лезть в ящики. Верхний был пуст, если не считать за содержимое засушенный цветок, который Джи, сам не зная зачем, сунул в карман. Во втором лежали чистые листы, конверты, печати, запасные перья и прочая мелочь, а вот нужная папка нашлась в нижнем ящике в большой стопке различных дел. Сунув находку под мышку, Джи развернулся, не оглядываясь, и быстрым шагом вышел прочь и всю дорогу обратно задумчиво вертел в руках цветок, кажущийся неуловимо знакомым.
- Я не послал бы тебя даже за смертью, - Алауди забрал протянутую папку и смерил товарища мрачным взглядом.
- Ну, знаешь ли, - фыркнул Джи и плюхнулся на диванчик напротив письменного стола, - я тебе не посыльный. – Алауди углубился в содержимое папки, и, казалось, напрочь забыл о том, что кто-то ещё присутствовал в этой комнате.
- В последнее время ты постоянно попадаешь в различные переделки, - не поднимая головы, сказал он пять минут спустя.
- Таково моё основное свойство, разве нет? – Джи достал из кармана цветок и задумчиво на него посмотрел, - вот я думаю, где я мог его видеть раньше… - Алауди бросил быстрый взгляд поверх бумаг и снова уткнулся в чтение.
- Похоже на то, что ты пытаешься последовать за ним куда раньше, чем он хотел бы. – Джи откинулся на спинку дивана, уронив руки на колени, и вздохнул.
- Ну, даже если и так, что с того? - Было странно сидеть вот так запросто в кабинете Алауди и говорить с ним за жизнь, учитывая, что они никогда особенно хорошо не ладили, и тяги к совместному времяпрепровождению замечено не было.
- Он бы не одобрил, - коротко ответил Алауди, закрывая папку, - он любил жизнь и боролся за то, чтобы каждый мог жить. А ты так просто готов расстаться с тем, что он так хотел защитить. – Это были самые необыкновенные и проникновенные слова, сказанные Алауди за всю историю его нахождения в Вонголе. Джи прикрыл глаза, и снова перед внутренним взором встало то утро, та радуга и тот человек, тепло улыбавшийся в утренних лучах. И в этот момент Джи вспомнил, где он видел цветок, найденный в столе Джотто ранее. Эти цветы росли на том самом поле.
«- У тебя это входит в дурную привычку, - заметил Джи на следующее утро, когда Джотто снова появился на пороге его спальни, сияющий, как начищенный пятак.
- Но ты уже готов, друг мой, - улыбнулся он, и в самом деле, в этот раз Джи успел переодеться и даже выкурить первую утреннюю сигарету.
- С тобой-то будешь, - ответил Джи, и они тихо вышли из дома.
Радуги в этот раз не было, но утреннее солнце, озарявшее поле, и приятная прохлада свежего ветерка вполне её заменили. Джи заприметил ярко-желтые звездчатые цветы и, сорвав один, задумчиво повертел его в руках, а затем пришпилил булавкой к рубашке Джотто.
- Да ты романтик, Джи! – рассмеялся тот.
- С тобой-то станешь, - Джи только покачал головой и отвернулся, вот на кой чёрт он это сделал? Возможно, виновато это утро, ещё не совсем проснувшийся мозг и эта какая-то романтическая обстановка вокруг – и поле, и цветы, и птички…
- Я его сберегу, - Джотто улыбнулся, слегка пригладив мягкие лепестки.
- Да их здесь навалом же, - отчего было очень неловко посмотреть в его лицо, и Джи рассматривал ползущую по штанине букашку.
- Но этот мне подарил ты. Я сберегу.- Пообещал Джотто, прикрыв глаза.
- Делай, как знаешь, - пробормотал Джи, отворачиваясь, но даже так он практически чувствовал, как тепло улыбается человек за спиной»
- Так что хватит валять дурака и береги его последний тебе подарок, - Алауди принялся писать что-то, - и иди уже отсюда, ты мешаешь мне работать. – Джи рассмеялся и, открыв глаза, встал. Отчего-то на душе посветлело, словно пропавшее, было, солнце внутри включили вновь. Да, он тогдашний ещё не знал как это, дорожить даже самым маленьким даром кого-то по-настоящему дорогого тебе, но зато он нынешний понял это прекрасно. Джотто выполнил своё обещание, он хранил тот, пусть случайный, но всё же подарок на протяжении всех прошедших с того дня лет. Теперь же пришла очередь Джи.
-И, всё же, почему синий? – уже на пороге спросил Джи. Алауди посмотрел так, словно готов был кинуть в него собственный стол, но вот сказать уже ничего не успел – зазвенели разбитые стекла, и посреди кабинета приземлилась большая коробка с тлеющим фитилём.
- Беги, идиот! – Алауди с охапкой бумаг буквально врезался в застывшего в проходе Джи, сбивая его с ног. Оглушительный рев взрыва и грохот обвалившейся крыши на несколько минут погрузили мир вокруг в хаос. И снова перед глазами мелькнула знакомая тень, и взвившееся рыжее пламя заполнило собой мир.
- Здесь есть кто-то живой! – было первым, что смог расслышать Джи после того как все утихло. Проморгавшись, он увидел, что взрывом вынесло кусок стены и часть потолка, и в проёме отчетливо виднелась исчезающая радуга.
- Нет Джотто, ты всё-таки издеваешься, - пробормотал Джи. Но теперь на душе было удивительно спокойно. Пока кто-то из них, Первой Вонголы, жив – Джотто тоже жив и жизни, которые он защищал этому лучшее доказательство.
- Я передумал, ты отдохнёшь потом, сначала мы разберёмся с этими…хулиганами, - рядом, в обнимку с подпаленными бумагами, сидел крайне недовольный Алауди.
- Да, конечно, - Джи сунул руку в карман и достал измятую пачку сигарет, - за сигареты что угодно. – Алауди фыркнул и достал смятый портсигар.
- Бросай курить, - сказал он, помолчав.
- А знаешь, ты прав, - Джи снова посмотрел в проём в потолке, - действительно синий, - и принялся сооружать самокрутку.

@темы: фанфег, репорно, мое, фиолетовый носорог и роллс ройс тут ни причем.